Медики санавиации о том, как спасались из горящего АН-2

26 февраля у борта санитарной авиации во время полета отказал двигатель, летчики приняли решение совершить аварийную посадку. Чуть не дотянув до аэропорта Усть-Каменогорска, самолет плюхнулся в снег, опрокинулся и загорелся, передает корреспондент Устинка LIVE.

В машине на тот момент находилось пять человек — три члена экипажа и двое медиков. Как говорят пережившие авиакатастрофу, спас их целый комплекс счастливых случайностей и, конечно, профессионализм и четкие действия командира воздушного судна.

- Страха не было, как и каких-то предвестников трагедии, - говорит руководитель отделения санитарной авиации ВКО Рафаиль Халитов. - И жизнь не проносилась перед глазами. Удар о землю, провал и чернота… Наверное, терял сознание. Страшно стало уже тогда, когда выбрались на дорогу. Не верилось в то, что это случилось с нами.

Хроника планирующего "кукурузника"

Нам удалось поговорить сразу с двумя сотрудниками санавиации, оказавшимися в тот роковой день на борту аварийного АН-2. Каждый из них пережил жесткую посадку по-своему. Однако по порядку.

- Мы вылетели в Аксуат за больным четырехмесячным ребенком, - начинает свой рассказ доктор Халитов. - Летели нормально, но вдруг самолет начал резко поворачивать обратно. Я спрашиваю летчиков, мол, что, не полетим в Аксуат? Отвечают, что проблема с двигателем и мы возвращаемся. Хорошо, что командир экипажа Сергей Владимирович Шкуров хорошо знал местность и смог увести машину и от деревьев, и от частных домов, от высоковольтных проводов. Была вероятность посадки на воду, в итоге сели в глубокий снег возле Прапорщикова, всего в полутора километрах от аэропорта и 200-300 метров от дороги.

А фельдшер Бек Асаубаев признается, что такого безумного страха не испытывал за все 32 года своей жизни.

- Летим, я слышу, что мотор как-то не так начинает работать, тарахтит и дребезжит, - вспоминает Бек. - И летчики как-то собрались, их движения стали четкими до автоматизма. Где-то в районе телевышки над Меновным развернулись, командир машины взял управление на себя и тянул ее до последнего. А внизу дома, провода, деревья и садиться-то некуда. Возникло бешеное желание позвонить родным. Потом понял, что они с ума сойдут от страха и беспокойства, сдержался. Честно признаюсь, молился…

Дома молодого фельдшера ждали родители, красавица-жена и двое маленьких сыновей — пятилетний Тимур и девятимесячный Хамза. Бек молился о том, чтобы их еще раз увидеть.

- Летчики кричали, что, возможно, будем садиться на Иртыш, - продолжает Асаубаев. - Перелетели, высота была меньше километра над землей. И все ниже и ниже… Командир говорит, что не дотянем, садимся. И вдруг впереди провода высоковольтные. Я даже зажмурился, думал, в воздухе "зажаримся". Пилот просто чудеса на виражах вытворил, буквально "проплыл" под ЛЭП. А дальше удар, скрежет, все переместилось с ног на голову…

По-военному выверено!

Очнулись медики после посадки висящими на привязных ремнях вверх ногами.

- Открыл глаза, рядом уже был летчик, начал помогать отстегиваться, - говорит Рафаиль Равильевич. - Хорошо, что наши куртки специальные - толстые, мы подготовились к жесткой посадке, капюшоны натянули, сгруппировались. Дверь в салон, на наше счастье, сразу открылась, ремень мой не заклинило, плюхнулся и ползком на выход. Летчики помогли выбраться. Самолет горел вовсю, потом уже подумал, что и баки с горючим были полные, в салоне четыре или пять кислородных баллонов… Если бы все это рвануло, от нас бы ничего не осталось. Но дальше все происходило четко, быстро и профессионально, почти по-военному.

Поддерживает своего шефа и фельдшер.

- Мой ремень как раз заклинило, - рассказывает Бек Асаубаев. - Я дотянулся до бикса (оранжевый пластиковый чемоданчик, в котором находится медицинская укладка препаратов и оборудования - прим. авт.), пытался найти там ножницы или скальпель, чтобы перерезать ремень. Не смог - растерялся. Спасибо летчикам, отстегнули. В кабине уже огонь полыхал, салон дымом заполнился. Нас торопят, все в любой момент может взлететь на воздух. Выстроились в колонну по одному и пошли след в след. Впереди командир экипажа пробивает тропинку в снегу, мы следом.

Идти по большому снегу было тяжело.

- Боли не чувствовал, - признается доктор Халитов. - Никто никого не осматривал, хотя я видел, что летчик держался за плечо. Главное было - отойти подальше от горящего самолета. Такой слаженной работы экипажа самолета я давно не видел. Первым тропинку пробивал командир, потом он устал, его сменил второй пилот. Снег выше пояса. Эти 200-300 метров до трассы показались сотней километров. Но этот снег нас и спас.

Летчики и медики еще пробивались к дороге, а пожарные, сработавшие очень оперативно, уже раскатывали рукава. Практически сразу же приступили к тушению самолета. Их решительные действия помогли предотвратить взрыв.

- На трассе нас сразу же осмотрели врачи бригады медицины катастроф, - продолжает повествование Рафаиль Равильевич. - Отвезли в 1-ю городскую больницу. Провели обследование, МРТ. Четверо из нас от госпитализации отказались. Хотя получили ссадины, гематомы. Один из летчиков остался в больнице, у него обнаружили перелом плеча. А дальше нас буквально атаковали журналисты. У меня в голове звон, пустота, какие тут интервью. Попросил главврача оградить нас от общения с прессой. Мое психоэмоциональное состояние не позволяло этого делать.

Летать продолжаем!

Уже через 48 часов отделению санавиации ВКО был выделен другой самолет АН-2.

- Служба должна работать, - уверен доктор Халитов. - Сложно было с оборудованием. В самолете сгорело его на несколько миллионов тенге — на вызов же летели. Выручили коллеги со Станции скорой помощи. Поскребли по сусекам, кое-что насобирали, укомплектовали бригады. И сам уже летал… Не скажу, что просто было, но справился с психологической травмой. Наша профессия сопряжена с повышенным риском, мы понимаем, все может случиться. За 30 лет моей работы реаниматологом многое пришлось повидать, со смертью не раз в прятки играли. Не однажды я моделировал подобные ситуации у себя в голове, проигрывал и оттачивал как свои действия, так и душевное состояние. Нельзя впадать в ступор — это смерти подобно.

Между тем молодому Беку пришлось сложнее. Во время жесткой посадки он повредил позвоночник, пришлось брать больничный. Сейчас он работает, но на вылеты пока не решается.

- Спина болит, лекарства дорогие выписали, - делится проблемами фельдшер. - Как самолет или вертолет вижу, давление повышается, сердце из груди выпрыгивает. Не могу пересилить пока себя и сесть в кабину. Пытался поработать с психологом — не помогает пока. Очень надеюсь, что пройдет это состояние. Родные просят, чтобы я уволился с такой опасной работы. А я не могу дезертировать…

И еще о некоторых проблемах, возникших после аварийной посадки АН-2, поведали нам медики санавиации. Мы расскажем о них в следующих номерах "Устинки плюс". К тому же расследование инцидента еще не закончилось и выводов комиссии нет. А пока хочется закончить на оптимистичной ноте.

- Сейчас санавиация работает в усиленном режиме, - резюмирует руководитель подразделения. - Летаем, ездим на вызовы даже к пациентам средней тяжести, так как есть трудности с транспортным сообщением. Доставляем больных из районов. Недавно из Нур-Султана прилетел огромный самолет, чтобы доставить подростка с онкологией на плановый курс терапии в Алматы. Стараемся помогать всем по мере своих возможностей. Сейчас главное — не сдаваться! И еще раз хочу сказать огромное спасибо нашим замечательным летчикам. Низкий им поклон за то, что сохранили наши жизни...